Вне Родины
Вне Родины — ни Бога, ни поэтов…
Зима в Беэр-Шеве — это не зима.
Гораздо проще пИсать против ветра
и думать, что весь мир сошел с ума…
И сны мои воистину фальшивят,
когда рисуют реагент и снег
в родной Москве… И Александр Ширвиндт
прочтет мне Арустамова во сне.
И книжки не горят в чужой столице,
ты староват для перемены мест…
Кому Москва, кому Беэр-Шева снится,
и каждый сон — Маген Давид и Крест.
Мы все жиды в огромном странном мире
поскольку от себя не убежать,-
а все же жаль, что дважды два четыре,
и чуточку разбитую скрижаль.
Дима, очень! Кстати там в Израиле Ольга Голубина (теперь Шевелёва) — гостит у дочери в Бат Яме, очень скучает по России.
В Бат-Яме у меня мама живет и сестра… Очень красивый город, я там жил пять лет до возвращения в Москву. Спасибо, Ира, что читаешь!
Дима, любое утверждение предваряется сомнением и выносится как проба опровержения сомнения. Истина, скорее всего, постигается именно, когда сомневаешься в самом очевидном. Она иррациональна. Путь к ней никем никогда не может быть описан и проложен. Но он есть. Он неописуем, потому что истина безмолвна. Он пролегает только через собственное сердце, и больше ни через что. Скрижаль может быть чуточку разбитой, но время не абсолютно, и разбитость обратима и вообще многомерна, возможно, иллюзорна. И дважды два — четыре только в замкнутой математической системе, не учитывающей сторонних факторов. Есть этому масса примеров даже в самой обыденной жизни. Например, в орнитологии: две пары птиц, размножившись и породнившись, сколько птенцов принесут, кто знает?…
Cпасибо, Володя, за чуткость и глубину! Очень близко, почти рядом, как истина… Смотрю на твои сноски, слушаю музыку и ощущаю ее близость благодаря тебе… А путь обязательно приведет к искомому, как бы извилист и тернист он не был: сорок лет по Негеву или всю жизнь по просторам России! Храни тебя Господь!